ПЕРЕВОД: Татьяна Бурменко 

Hammer февраль 2000

Прекраснейший из сыновей Сатаны

Их дебютный альбом THE GREATEST LOVESONGS VOL. 666 соблазнил не только любителей готического металла. В альбоме RAZORBLADE ROMANCE HIM представляют нашему вниманию еще один эпизод вечной игры «Любовь-Смерть-Дьявол». Драма, в которой певец Вилле Вало играет ведущую роль.

Вилле Херманни Вало, родившейся 22 ноября 1976 года, входит в холл хельсинкского Ramada President Hotel в черном зимнем пальто, шарфе и перчатках того же цвета, присаживается на диван. «Один Jack Daniels, пожалуйста!». Хоть волосы и едва достают до плеч, все же его внешний вид, относительно других присутствующих гостей в зале, бросается в глаза. Снаружи, помимо финской зимы, свирепствует саммит ЕС. Город полон важных людей и тех, кто себя таковыми считает. Соответственно, портье скептически разглядывает фронтмена HIM, тем не менее, с Вилле Вало он не заговорит. Как ничего не предпримет, когда Вало, двумя часами позже, исчезнет в ночи с наполненным стаканом из отельного бара. На самоуверенность финна влияет манера поведения, такая, словно здесь можно просто захотеть поучаствовать в диалоге. Вало прошел через холл так, будто это аристократичное лобби принадлежало ему. Кто этот человек, возникший из североевропейского ничего в 1998 году и удовлетворивший наше страстное желание в новой звезде на небосклоне рок-музыки альбомом THE GREATEST LOVESONGS VOL. 666? Приятный, обыкновенный мальчишка с соседнего двора, оказавшийся в нужном месте в нужное время? Определенно нет. Вало не принадлежит к типу людей, таких как Кобейн и Веддер, которые в одночасье стали знаменитыми. Пока те пассивно противостояли шумихе вокруг них, просто терпели, для Вало было понятно, чего и как он хочет достичь. У него есть свое собственное видение его музыки, его группы, его карьеры. Он рискует из-за своего андрогинного внешнего вида, который он на фотографиях – не частных – подчеркивает косметикой, оказаться зажатым в гомоэротическом углу. Он давно стал выше этих раздражающих пустяков. И понял, какой потенциал таится внутри – и снаружи – него, самое позднее, когда должность певца в группе стала вакантной, и Вилле вынужденно сменил бас на микрофон (ранее в различных проектах он играл также на гитаре и ударных). Сразу же он стал кем-то большим, нежели просто композитором и певцом. Он стал центром внимания. И подтверждение этому не заставило себя долго ждать: вскоре после выхода их дебютного альбома, Финляндия выбрала его в качестве нового секс-идола, у него не было недостатка в женском внимании, а пресса увидела появление законного преемника Джима Моррисона.

При этом THE GREATEST LOVESONGS VOL. 666 не содержал в себе чего-то нового, тем более революционного. Семь оригинальных композиций, вышедших из-под пера Вало, семь экземпляром Gothic Metal песен меланхолично-эмоционального окраса, плюс две кавер-версии («Wicked Game» Криса Айзека и «(Don't Fear) The Reaper» Blue Oyster Cult) – пожалуй, одного этого было недостаточно, чтобы попасть в «Лучший дебют 1998» в разных журналах. Секрет кроется в том, что и женщины и мужчины реагируют на ауру Вилле Вало. В частной жизни он, может, и избегает высокопарных громких слов, но умело их использует для выражения своих чувств. Когда стройный, ростом более 180 сантиметров, фронтмен ласкает микрофон своим переменчивым тембром, можно посчитать, что находишься при интимной встрече, где эмоции колеблются между страстью, самоотверженностью и потерей. Более того, в конечном счете, убеждаешься, что искренние чувства существуют только в момент наивысшей боли. Тем не менее, Вилле Вало присуща очень тонкая грань между самоуверенностью и надменностью. Эксцентричный денди, предстающий на сцене "в стиле декаданса Оскара Уайльда", создает ему негативный образ, которые намекает на его высокомерие. В качестве ответной реакции, Вало, наоборот, получил обширное признание со смесью саркастической самоиронии и независимости со стороны прессы, музыкальной индустрии и фанатов. «Кроме того, я знаю, откуда я родом», - подчеркнул он.

По его словам, детство у него протекало несколько иначе, чем захватывающе. Игры, школа, медленно зарождающийся интерес к искусству, особенно живописи и музыке, которые в конечном итоге полностью зачаруют его. Его талант не кроется в его семье. Шестнадцатилетний брат коллекционирует медали с чемпионатов мира по тайскому боксу ("когда-нибудь он станет моим телохранителем"). Мать (отчасти венгерского происхождения) имеет такое же незначительное отношение к музыке, как и его отец, который работает в секс-шопе. Вклад родителей состоял скорее в том, чтобы оставить все возможности открытыми, не препятствовать ему в желании быть музыкантом, когда он так рано этого захотел. "Они были просто разочарованы тем, что я не мог пойти в армию". Причина тому - приступы астмы, один из которых не пощадил Вало во время интервью. Пока он использует ингалятор, мы вспоминаем о том, что за этим харизматичным фронтменом прячется чрезвычайно чувствительный человек, который (в основном успешно) за своим поверхностным вызывающим внешним видом, стремится скрыть моменты неуверенности.
В этот момент вступает в игру вся остальная группа. Вилле легко поверить, когда он называет басиста Миге Амура и гитариста Лили Лейзера своими «лучшими друзьями». Хотя его коллеги в меньшей степени представляют собой творческих соратников, но в большей – эмоциональную поддержку, которая так необходима Вало, чтобы самому оставаться творчески настроенным. Уже долгое время он соглашается на интервью только в присутствии Миге, который, правда, по понятным причинам, не может добавить ничего особенного по теме написания песен. Но всегда нужен, когда разговору требуется смена темы или нотка расслабленности. С такой поддержкой Вало может полностью расслабиться и посвятить себя ответам на вопросы. Наиболее щепетильные вопросы затрагивают его отношения с подругой, которую он ласково называет "моя муза". Это не преуменьшение. В отличие от дебютного альбома, представляющего собой комбинацию уже пережитых или вымышленных историй любви, новый альбом RAZORBLADE ROMANCE полностью касается только этой женщины (кто хочет узнать, как же выглядит эта дама, должен внимательно послушать дивную балладу 'Gone With The Sin' или истолковать описание Вало его типа женщины: «Чем стройнее, тем лучше. Кости должны просвечивать, в дополнение, она должна быть элегантно одета, как леди»). Способ, каким Вало вклинивает свои страсти, надежды и страхи в очень гармонично спродюссированный Джоном Фрайером (так же продюссировал Depeche Mode, Nine Inch Nails) готик-рок, походит на мессу с дьявольской процессией. Хотя 23-летний музыкант не говорит о персонифицированном Хорошем и Плохом: Боге и Дьяволе, но верит (как ему это вменяется из-за символики числа "666"), что его тексты отражают тягу многих людей. Он придает обольщению оттенок самопожертвования, которое переходит границы морали, при этом не становясь неэстетичным. Тончайшее искушение с тех самых пор, как появился Сатана!
После того, как дебютный альбом поднялся на Родине на верхние позиции чартов, а в Германии занял 56 место, RAZORBLADE ROMANCE предстоит подняться на еще одну ступеньку пьедестала. Налицо все признаки надвигающейся бури: первый же сингл "Join me" (одновременно и заглавная тема сай-фи фильма «13-й этаж») в Германии сразу пробрался в ТОП-20, в Финляндии ожидаемо стартовал с места в карьер. При этом, на предпродакшене возникли некоторые недоразумения, задержавшие выход альбома на шесть месяцев. Уже после того, как в начале 1999 отдельные песни были записаны с продюсером Хиили в Хельсинки, решились, в режиме строжайшей секретности, перейти к продюсеру Джону Фрайеру, забросив предыдущие записи и перенеся место действия в уэльскую Rockfield Studio. Потребовалось некоторое время для сближения группы, в частности, в коллектив должны были влиться два новых члена: барабанщик Гас Липстик (экс - Kyyria) и клавишник Золтан Плуто. Тем не менее, принятые решения подтверждены результатом и впечатляют сочетанием мелодичности и прямолинейностью рока, хотя пока еще не хватает тяжести. Вилле Вало хочет при помощи RAZORBLADE ROMANCE низвергнуть всех, кто до сих пор не поддался очарованию греха.

Новые песни решительно более мелодичны и отдают роком в большей степени, чем в случае с GREATEST LOVESONGS VOL. 666. Разве метал никогда не оказывал слишком большое влияние на эту группу?

Вилле: RAZORBLADE ROMANCE отражает наши жизненные качества. В дебютном альбоме наши гитары отдавали металлическим звучанием, а сейчас, скорее, направлены в сторону стоунер-рока. Меня утомила металл-сцена, думаю было бы неплохо, если бы в будущем мы рассматривались как рок-группа. 

В начале 1999, когда у руля стоял ваш продюсер Хиили, песни были намного длиннее и носили экспериментальный характер. Теперь они едва ли переступают четырехминутную границу, результат перехода к продюсеру Джону Фрайеру?

Вилле: Нет, это скорее связано с приходом нашего нового клавишника Золтана Плуто и Гаса Липстика, нашего барабанщика. Предшественник Гаса хотел репетировать только один-два раза в месяц. С таким подходом у нас не было возможности развиваться дальше. Гас дал нам пинок под зад – в самое нужно место, на самом деле. В некотором смысле, наши слушатели располагают материалом. Мы апробировали каждую песню, за исключением 'Heaven Tonight', в живых выступлениях. В таких случаях, можно сразу понять, когда песня перестает трогать человека. Потом мы попытались избавиться от этих «мертвых зон».

Джон Фрайер имеет что-то общее с этим?

Вилле: Идея замены продюссера возникла у нашей английской звукозаписывающей компании. Сначала у нас были серьезные проблемы с Фрайером. Даже потребовалось несколько разговоров, пока не было найдено личное основание. Я был обеспокоен тем, что Фрайер завалит нас сэмплами. Но думаю, что ему доставило удовольствие, разок поработать с рок-группой, которая обходится без этих электронных штукенций. Фрайер заботился о невероятно приятной атмосфере в студии. Она была такой же расслабленной, как и эффективной: 22 песни за 15 дней, 10 из которых вошли в альбом. По сути, этот альбом создавался быстрее, чем дебютный.

Заметным прогрессом стал и ваше звучание, которое на THE GREATEST LOVESONGS VOL. 666 было все еще довольно чудаковатым, а сейчас оставляет впечатления однородного. 
Вилле: Хиили специалист в гитарном звучании, а Фрейер предпочитает звучание другого веса. Каждый инструмент вступает в свои права. Во всяком случае, мы все очень рады, что у нас была возможность еще раз перезаписать материал.

Какие уроки ты извлек из дебютного альбома?

Вилле: Я хотел, чтобы новые песни были немного проще. Часть песен с THE GREATEST LOVESONGS VOL. 666 не очень удобны для концертного исполнения, особенно, относительно определенных аранжировок. 'Our Diabolikal Rapture', например, никогда особо не получалась. 

Все бремя написания песен легло только на тебя одного. Это потому что у остальных нет никаких идей или они полностью могут положиться на тебя?

Миге: Я считаю Вилле очень хорошим автором песен. Он формировал нашу концепцию и нашу музыку на протяжении столь долгого времени, что мне не приходится с ним конкурировать. До сих пор я пока не написал ни одну песню, равную его песням. 

Вилле: В какой-то мере другие принимают участие в написании песен. Я знаю Миге и нашего гитариста Лили Лэйзера уже более 10 лет. Я точно знаю, как они работают со своими инструментами, пишу материал, держа в голове их способности, и пытаюсь сделать такую аранжировку, которая бы им подходила. 

Твой голос на переднем плане гораздо сильнее, чем раньше – сознательно выбранная цель?

Вилле: Миге как-то сказал мне, что ему было трудновато воспринимать мой вокал на дебютном альбоме. Так что, решение сделать его более приятным для восприятия, было решением группы. На самом деле, до момента записи у меня всегда присутствует страх, но Фрайеру удалось меня расслабить.

Как такое может быть, что кто-то в относительно интимной студийной обстановке нервничает больше, чем на сцене перед тысячами людей? 

Вилле: Диск это то, что больше нельзя вернуть обратно. Думаю, это так же, как у Фрэнка Синатры. Когда он пел, он должен был записаться с первой попытки, а иначе отказаться от записи трека. Я чувствую себя на сцене гораздо более комфортно, поэтому я должен был попробовать "сиять" в этой атмосфере живого выступления. Мы нашли простое средство: У нас была вечеринка, некоторые из парней отплясывали по всей студии голышом и мы ужасно напились. Я спел текст каждой песни три раза подряд, итого 45 раз за одну ночь. В отличие от дебюта, мы взяли и соединили большие блоки этой сессии, вместо того, чтобы устроить «вокальный пазл». И это нам удалось» 

Чем по тематике отличается RAZORBLADE ROMANCE от дебютного альбома?

Вилле: Это концептуальный альбом. В то время как его предшественник повествует о любви вообще, Razorblade ROMANCE относится только к одному конкретному человеку, моему вдохновению, моей музе.

Твоя муза? Ты говоришь о своей подруге? Тебе легко делать достоянием общественности такие интимные переживания?

Вилле: Вообще уже да. При пении легче достичь правильного настроя, когда тебе есть что предложить из мира фантазий.

Тексты возникают в твоей голове просто так, или тебе нужно достичь определенного эмоционального состояния чтобы сочинять?

Вилле: Мелодия и тексты вдохновляются музой. Иногда я могу непосредственно написать о своем переживании. Но, правда, я не знаю, когда это происходит – это магия …

В твоем объекте любви внутренне присутствует частица Дьявола? 

Вилле: Так как я не верю ни в Бога, ни в Дьявола, я скорее назову эту частицу деструктивным элементом, но который может воздействовать конструктивно. Иногда нужно что-то разрушить, чтобы построить что-то новое. Это как с хорошей едой: если каждый день ужинать в фешенебельном ресторане, однажды это наскучит. Можно отупеть, когда получаешь что-то сверх нормы. То же самое и с позитивными переживаниями и чувствами. 

Группа осознанно отказалась в этот раз от символики 666?
Вилле: За исключением основной линии в песне 'Razorblade Kiss' уже да. Нам это абсолютно наскучило, уже каждый спросил нас об этом. Может быть, однажды мы к этому и вернемся. Это слишком часто понималось не правильно, стало обузой.

Ты считаешь себя романтичным человеком?

Вилле: Я думаю, нет. Мои тексты не романтизируют любовь, но повествуют об обыденных историях, которые могут произойти в любом месте. Никаких секретов. Слово «романтика» имеет для меня очень «неоднозначное» значение. Любовь, или как мне ее больше нравится называть: привязанность, лучше всего отражается в мелочах. А ты что думаешь, Миге?

Миге: Чтобы писать подобные вещи нужно ведь быть романтиком, или? С другой стороны, во время туров мы делим один номер на двоих, поэтому я не знаю, смогу ли я свыкнуться с тем, чтобы видеть в нем романтика» (смеется).

После дебюта Вилле сравнивали с Джимом Моррисоном, Девидом Боуи и Марком Боланом. Боитесь ли вы того, что люди могут забыть о Вилле как о независимой личности.

Миге: Конечно, прессе и фанатам необходим фокус. Когда Моррисон впервые появился, он, несомненно, так же подвергался сравнениям. Это нормально.

Вилле: Я уже пораскинул мозгами насчет этого. Этого я никогда не понимал. Когда кто-то приравнивает меня к Джиму Моррисону, только потому, что у меня вьющиеся волосы и похожий цвет волос, это просто глупо. В новой фотосессии я кое-что попробовал: Мы хотим немного поиграть с нашим внешний вид, поведением и музыкой. Короткие волосы, мейк-ап, мне интересно, какие в будущем будут сравнения.

Может быть, Placebo?
Вилле: Ради все святого! Я ненавижу Брайана Молко, он худший певец всех времен. От Джима Моррисона к Placebo – что за провал! Что дальше, Scooter? (смеется).

В твоих текстах часто говорится о смерти. Тебя привлекает эта тема?
Вилле: Речь идет не о смерти, а об окончании отношений, чувств, разговоров. Смерть служит лишь метафорой – так что я никого не призываю в 'Join Me In Death' убивать себя из-за любви.

Чувствуешь ли ты ответственность, когда твои тексты неверно интерпретируются?
Вилле: Я не имею никакого влияния на мысли других людей. Когда человек совершает самоубийство, а потом это, как уже случалось, приписывается моим текстам, то эта приписка очень недальновидный поступок. Никто не убивает себя из-за песни! Это, пожалуй, та капля, которая переполняет чашу, но никогда не реальная причина.

Для некоторых людей ты уже идол. Были ли у тебя ситуации, после которых ты терял уважение к фанатам?
Вилле: Нет, но я стараюсь сторониться этих людей. Я всей душой ненавижу жополизов. Я люблю интеллигентные разговоры, но не те, в чей основе лежит то, что я солист в группе. Так как это наша работа, наша жизнь, мы, по возможности, стараемся обойти тему музыки в наше свободное время.

Харизматичный фронтмен, это, конечно, выгодно. С другой стороны, эта группа фиксирована на самом вокалисте.
Вилле: Ну, это вина нашей звукозаписывающей компании. Я хотел закончить последний промо-тур вместе с Миге, но лэйбл не захотел оплачивать расходы на проезд и проживание. Мы, правда, не являемся демократичной группой в истинном смысле этого слова, но у каждого есть дела, которые надо выполнять. Я мудак, Лилли Лэйзер пьяный ублюдок, а Миге – комик. В настоящее время нас характеризует сильное чувство общности, хотя Золтану и Гасу немного трудновато, потому что они новенькие.

Миге: Логично, что больше всего интересуются вокалистом, а в данном случае еще и поэтом. Если бы я был этим недоволен, я бы прекратил участие в группе. Тем не менее, бессмысленно выпячивать наружу остальных участников группы.

На сцене ты полностью отдаешься вокалу, но все же есть какая-то определенная дистанция между тобой и аудиторией. Ты это делаешь намеренно?
Вилле: Хотя я уже и играл на многих инструментах, но к вокалу пришел сравнительно поздно. Я все еще нахожусь на этапе обучения. Реально, нельзя сказать, что пение стало для меня рутиной. Может быть, поэтому я очень сконцентрирован на себе и на моем пении. Тем не менее, я не думаю, что человек по типу Стивена Тайлера хорошо сыграет нашу музыку - она более интровертированна.

Бутылка красного вина и сигарета, кажется, стали реальной отличительной чертой тебя на сцене.
Вилле: Будучи гитаристом и басистом я всегда держал что-то в своих руках. А когда я выступал с первым гигом, то не знал, что делать с руками.

Помогают ли тебе эти принадлежности в моменты неопределенности?
Вилле: В этом-то вся и причина. Я тоже базировался на имидже из клипов Джеймса Дина. Сейчас я работаю над тем, чтобы не цепляться за бутылку на протяжении всего выступления, а стоять там наверху с большей уверенностью.

Однажды ты сказал, что ты никакой не музыкант или художник, а артист. В каком смысле?
Вилле: В Финляндии термин «искусство» обозначает то, что ты недостаточно умен, чтобы понимать это произведение. Поэтому поп или рок нельзя отнести к искусству. Мы не относимся к высокой культуре, мы артисты, которые производят что-то, что люди недолго потребляют, а потом выкидывают на свалку. Слово «искусство» имеет такой как бы налет высшего общества. Я не люблю подобные претенциозные слова.

Тогда тебя должен зверски нервировать ярлык «секс-бог из Финляндии»?
Вилле: В одной из статей в Bravo меня уже даже называли 
«секс-богом из Швеции». Ну как всегда: все члены группы люди ироничные, поэтому мы не рискуем, принимая такое всерьёз. Я пишу музыку по ностальгическим причинам, а не ради имиджа. Люди должны черпать эмоции в самих себя, например, вспомнить песни, под которые они отрывались на школьной дискотеке или, например, каждая пара знает, какая играла песня, когда они встретились в первый раз. В некотором смысле это машина времени, с помощью которой я возвращаю себя и своих фанатов в прошлое: типа готического Стартрека! (смеется).

Что более эротично: желать женщину или впервые с ней спать?
Миге: Мне кажется более эротичным этап, когда ты не знаешь, что тебя ждет. Секс всегда разочаровывает (смеется). Никогда не будет так хорошо, как ты себе это представляешь.
Вилле: Любовь и эротика для меня в основном совпадают. Существуют некоторые полностью незначительные вещи, которые источают эротизм. Вечер перед телевизором с правильным человеком может быть эротичнее, чем секс не с тем. Но я могу себе представить отношения без секса.

В начале карьеры ты выразил желание, чтобы твоя личная жизнь оставалась в тени. Ты даже умалчивал о своей подруге, чтобы, дословно «не разочаровать фанатов». Почему эта позиция изменилась? 
Миге: Когда делаешь вид, что у тебя нет подруги, рассказывать о ней тоже не нужно.
Вилле: Я все еще пытаюсь рассказывать об этом относительно немного. Но постоянно говорить раздражает. Кроме того, моей подруге когда-нибудь надоест, что я от нее отрекаюсь. Какого чёрта? Я, в конце концов, не женат. Никогда не знаешь, что с тобой будет. Когда я говорю, что песни посвящены только одному этому человеку, это не обязательно значит то, что я проведу с ней остаток своей жизни, даже если в данный момент это было бы очень желанно.

Ты тщеславный человек? 
Вилле: Я считаю, в определенной степени, каждый человек тщеславен. Только не следует преувеличивать. Внешний вид переоценен, наши короткие стрижки, например, не имеют ничего общего с модными показами, а скорее являлись ритуалом, когда мы заканчивали наш новый альбом.

Миге: Я думаю, Вилле наслаждается тем, что он делает, и экспериментами с мейк-апом в том числе. Наверное, как фронтменту, ему должно быть тщеславным.

Облегчает ли работу наличие привлекательного фронтмена?
Миге: Определенно. Хотя я предпочитаю слово «харизматичный». А если есть фанаты, которые интересуются группой только из-за внешности солиста, ну окей.
Вилле: Если присмотреться к сегодняшнему миру – модели, мода – это другое время, нежели семидесятые и восьмидесятые. Я начал заниматься музыкой не потому, что считал свое отражение в зеркале привлекательным. Я не считаю себя симпатичным.

Лжец.

Вилле: Ну, если я вчера не очень много выпил, недавно принял душ, то я считаю себя, скажем так, почти красавчиком. В этом отношении у меня определенно нет никаких комплексов, кроме того, я должен немедленно избираться в новые секс-идолы.

Можешь ли ты принять то, что кто-то обвиняет тебя в высокомерной манере поведения?
Вилле: От этого бывает больно, но я не буду пытаться ее изменить. Конечно, бывают ситуации, когда у меня нет никакого желания общаться с незнакомцами. Но я никогда не бываю невежливым. Я сам ненавижу всех этих рок-звезд, которые думают, что они лучше других. Тем не менее, весьма самонадеянно со стороны некоторых, позволять себе судить обо мне по статье или концерте. В большинстве случаев это не более чем зависть к нашему успеху.