A BRIEF HISTORY OF HIM. POLITICS OF THE HEART.
With new album Dark Light finally upon us, we invited Ville to write his own Hammer cover story - a world first that gave us an insight into the frontman like nener before.
Originally published in issue 144

Ville Valo. Краткая история HIM. ПОЛИТИКА СЕРДЦА (Metal Hammer issue 303, 12/2017)

Текст: Ville Valo

В то время, когда я пишу эти строки, мы, HIM, временно находимся в отпуске и сидим в местном пабе под название Punavuoren Ahven – “Красный Окунь с Горы” – на Albertinkatu в Хельсинки, Финляндия. Наш клавишник, Бертон проводит свой медовый месяц в Великобритании, Линде, гитарист, занимается своей семьей, так что вы не услышите от них ни малейшего писка. Тем не менее, Миге, наш басист, и Гас, наш ударник – оба здесь. И я надеюсь, что они внесут свой ценный вклад в “Первый Письменный Очерк Вилле Вало”, потому что, сдается мне, мне понадобится столько помощи, сколько вообще возможно. Хаммеровские журналюги любезно уступили мне право написать все это самому, так,… а с чего бы начать-то? Полагаю, что с пива…

Когда я не пил, я выпивал по двадцать чашек кофе в день. Ах, вы не знали, что было время, когда я не пил? Ну, почти тринадцати лет от роду, я впервые напился на вечеринке у друга. Я пил вино, потом стащил из отцовского шкафа все, что смог. У каждого из нас есть тот самый напиток, который мы не можем больше пить ни при каких условиях, у меня это – джин. Меня тошнит от одного его вида, ибо нажрался я им тогда от всей души.

Отец мой периодически употреблял виски. Родители рассказывали мне, что однажды, когда я был еще очень мал, возможно, мне было около двух или трех лет – я сидел в ванне, а мои родители отдыхали и болтали. Я посмотрел на них и спросил, что отец пьет? И отец ответил: “Это не для детей”. Очевидно, что я с энтузиазмом захотел это попробовать. В надежде, что это отвратит меня от алкоголя во веки вечные, они позволили мне сделать глоточек. В итоге, я опустошил стакан одним глотком, и оказался в полном восторге. Родители были в ужасе. Это стало началом моего падения.

И вот теперь я сижу здесь с пивом, и честно говоря, жду не дождусь, когда эти каникулы закончатся, и я снова начну работать – потому что работа поддерживает меня в куда лучшей форме. Очень хорошо иметь возможность постоянно сконцентрироваться на чем-то. Потому что когда я не сконцентрирован на чем-то, я просто перестаю что-либо делать вообще. Я просыпаюсь, смотрю кино, может быть иногда немного приготовлю поесть, выпиваю несколько чашек кофе, две банки Ред Булла, курю как паровоз и тусуюсь с друзьями.

Я очень долго не был в Европе – целых четыре месяца – я занимался записью альбома Dark Light, поэтому я очень странно себя чувствовал по возвращению. Первые два дня я начинал употреблять с восьми часов утра, из-за разницы во времени (между Хельсинки и Лос-Анджелесом 11 часов разницы), что вообще есть изрядное извращение. Но основной плюс бытия в рок-банде, заключается в том, что подобные вещи особенно ни на что не влияют. Ну, вот, например, когда мы находимся в турне, мы обычно играем около пяти концертов подряд, а потом у нас выходной. Таким образом, ночь после пятого шоу всегда сопровождает вечеринка, потому что у нас, как-никак, заслуженная пятница. Но зато у нас нет воскресенья, потому что мы опять начинаем играть шоу. И еще, наша суббота может приходиться на среду, что приводит нас в странное состояние охуения.

В наш день отдыха наши тела начинают мандражировать, вплоть до времени выхода на сцену, - не только на обычной постоянной работе ваше тело привыкает к распорядку, - поэтому чтобы от этого отвлечься, мы имеем обычай выпивать немного пива. Отдыхательный Мандраж – по большей части, вот что ответственно за тот факт, что многие рокеры увлекаются употреблением наркотиков, пока находятся в туре, им просто нужно убить время.

И, разумеется, в выходной, я опять же, много курю. Я думаю, это довольно странно, что я стал так известен именно за свое курение. Я не понимаю, почему. Масса людей тоже курят, - впрочем, я думаю, что немногие из них курят именно на сцене... Я начал это делать просто потому, что раньше я очень нервничал, когда находился на сцене, а теперь потому, что уже попросту привык. Это не трюк и не костыль, на который можно было бы опереться, я просто стремлюсь таким образом улучшить свое выступление.

У меня был опыт выслушивания нескольких сожалений родителей, озабоченных фактом моего курения, но они могут идти на хуй. Я вырос на фильмах Хэмпфри Богарта, и все что окружало это все, и сигареты там имели всегда огромную символическую ценность… гхм, чего бы они там не символизировали бы. Сигареты заставляли людей выглядеть круто, и эти люди, кстати, были очень плохими парнями. Кроме того, курение хорошо пахнет и целоваться значительно приятнее, когда ты куришь. Не верьте, если вам говорят обратное, это все чушь собачья!

Меня не волнует, какой вред мне наносит курение, потому что мне наносит вред масса других вещей. Мои легкие все еще вроде бы в порядке и мой член все еще работает в штатном режиме, поэтому у меня нет никаких проблем. Мой доктор утверждает, что курение плохо влияет на мой голос, но я придерживаюсь ровно противоположной точки зрения, потому что курение делает его грубее. У меня обычный голос, но слишком нежный. Фактически, я делаю с голосом эквивалент тому, что люди делают со своими гитарами, чтобы придать им более жесткое звучание. Мой инструмент – мои голосовые связки, так что, если я хочу загрубить их, чтобы спеть балладу, я выкуриваю сигарету, или делаю глоток Джека Дэниэлса, и мой баритон становится ниже.

В общем, я использую свой инструмент, и он полностью аналоговый, никакой электроники, а это плюс. Посмотрите на Леонарда Коэна, Тома Уэйтса или Марка Ланегана – они бы не смогли звучать так, как они звучат, не выкуривай они по 60 Мальборо в день. Это очень важно, но нужно, разумеется, знать, когда остановиться, если это приносит тебе вред, типа с моей астмой и всем таким. Но астма и курение – это то, что позволяет мне делать такой звучный вдох, когда я пою. Так что они тоже – часть моего саунда.

Все это стало частью моего фирменного стиля не специально, но я всегда их замечаю. А еще мне всегда нравились хриплые мужские голоса. У меня довольно низкий голос, и это отвратительно, когда он слишком плоско звучит, или слишком напоминает голос мальчика из хора.

На новом альбоме есть песня Drunk on Shadows и я звучу там как пьяный моряк, и в этом-то была и задумка. Здорово, когда это слышится грубо, не зализано и неидеально. Особенно в наше время, со всеми этими студийными гаджетами, потому что идеальность может легко убить все впечатление, чего мы тщательно пытаемся избегать.

С новым альбомом мы не переживали заранее, как песни будут выглядеть вживую, потому что это давит и ограничивает сам процесс написания песен и их записи – всегда можно отработать это позже. Именно это и нравится мне в Black Sabbath: они были так далеки от вычурности вживую, но в записи они звучат грандиозно.

Теперь мы должны вернуться к еще двум чувствам: – запаху и визуальному аспекту шоу. Я думаю, что существует очень тонкая грань. Мне нравится, что мы не используем никакой фонограммы и никаких записанных партий для живых выступлений, несмотря на то, что они отлично звучат, они излишне жестко выставляют рамки. Мне нравится, когда на сцене происходит всякий разного рода пиздец, это – же рок-н-ролл. Он должен быть хаотичен, и в нем по определению должны случаться всякие неожиданные происшествия. Так было у Led Zeppelin, Black Sabbath и The Doors. Ты должен лажать и проебывать, ты должен найти свои границы – что такое слишком мало и что такое слишком много. Ты должен прыгнуть выше своей головы каждый раз, не особенно задумываясь об этом.

Придумывать и записывать речи, что говорятся между песнями – это богохульство. Группы, которые это делают – опускают разом весь рок-н-ролл. Группы, которые используют фонограмму, повторяют одни и те же шутки, имеют стилистов и визажистов в гримерке – я просто этого не понимаю. Рок-н-ролл должен быть грязным, спонтанным, извращенным и… другим. Надеюсь, именно так мы и играем.

Дерьмоконцерты так же важны как и хорошие, но мне было охуенно стыдно после того Нью-Йоркского концерта, когда я был несколько излишне подшофе, и все местные таблоиды пестрели заголовками “Вилле изгадил свое Нью-Йоркское Шоу” ебучими большими буквами. Но в конце концов, я должен просто посмеяться над этим.

Давление перед этим шоу было ошеломительным, особенно остро это чувствовалось в связи с тем, что мы очень давно не были дома. Но ты должен узнать границы своих возможностей, а это возможно сделать, только совершая ошибки. К несчастью, это был единственный наш концерт, который они обсуждали.

Газета The New York Times написала ужасающее ревью, которое гласило, что мы - самая дерьмовая группа из когда-либо существовавших, и пересекли Атлантику только чтобы нажраться в дрова. Но, впрочем, некоторым даже понравилось. Дейв Уиндорф из Monster Magnet сказал, что это было самое рок-н-рольное шоу, которое он видел за последние долгие и долгие годы, так что всегда существуют разные точки зрения. Впрочем, я, конечно, не хочу, чтобы мы стали бы выступать, словно пони с одним трюком, с тем, что я нажираюсь и лажаю каждый вечер. Но снова и снова Бодлерская сущность во мне немного сводит меня с ума.

Я не планировал выходить на сцену пьяным и все проебывать, я просто увлекся. Я находился в таком пьяном ступоре, что мне начало это действительно нравиться. Я лег на спину, и из этого положения пел. Это был фокус Джима Моррисона, но я получил от этого удовольствие, а парни из группы просто ржали надо мной, пока играли. Теперь я, разумеется, все переосмыслил, да, я не могу гудеть до шести утра перед шоу, а потом начинать день опохмелившись. Особенно теперь, когда наши представления стали длиннее, и мы играем в новых странах, где мы должны показывать чего мы стоим каждый вечер заново. Но это было в некотором смысле правильно, так мне слажать, потому что в следующий раз я уже смогу осознать, что я близок к провалу и вовремя сдать назад.

Я собираюсь спросить Миге об этом. Миге, что ты думаешь о моем выступлении в Нью-Йорке?

“Ох, этот концерт… Я и сам ранее тоже испытывал подобные ощущения, находясь под воздействием некоторых веществ, тем не менее, я должен сказать, у меня несколько перехватило дыхание от всего происходящего. Но я, честно говоря, не понимаю, чего все так разорались. Вне всяких сомнений, ты действительно превзошел себя, однако иметь подобные инциденты - это часть естественного пути эволюции любой рок-группы. Это было бы довольно скучно и предсказуемо, если бы мы оказались бы группой для чаепития. И, несмотря на все это, инцидент получил мощные заголовки, так что я думаю, нас это здорово продвинуло вперед”.

Если бы ты лажанул как я?

“Меня бы уволили!”

Не-е-е-е это было бы круто. Я бы просто бы стоял бы такой и: “Какого хрена тут происходит?”. Кстати, с тобой это случилось в Италии.

“Когда кто-то передал мне косяк? Я не сообразил тогда, какого рода косяк мне передали, и я зажег его и он был настолько крепким, что я сделал несколько затяжек, и все погрузилось во Тьму. Последние несколько песен я не соображал, что происходило.”

А потом он пошел в гримерку и сразу же вырубился.

"Раз меня тогда не уволили, то я думаю, что если бы я это сделал в Нью-Йорке, то мне тоже сошло бы это с рук. Если люди хотят увидеть что-то идеальное, пусть идут и смотрят балет. Я уверен, там нет никого, кто был бы выпимши. Рок – это о том, чтобы быть непредсказуемым, как я говорил ранее, – но это не значит, что я подстрекаю тебя повторить это."

“Лучший концерт, что я видел…” – присоединяется Гас, который кажется наконец-то проснулся, - “Был у той (финской) панк-группы Plastic Tears, когда певец уволил ударника и гитариста прямо на сцене. Это было забавно”.

Между прочим, ты был однажды уволен на сцене, Миге. Потому что я отобрал у тебя бас-гитару.

“О, да, и ты кстати был довольно неплох. Хотя тебе до сих пор удавалось держать это в секрете от прессы. Я имею в виду тот факт, что ты хороший басист.”

Я думаю, я делал это только однажды, в 90-х, где-то в Финляндии. И я продержался всего две минуты тридцать секунд.

В англоязычной прессе было много написано о том, что HIM – это “моя” группа, а остальные – просто наемные музыканты, но мы – группа братьев, держащих единый музыкальный курс.

Когда мы пишем песни, я прихожу с рифом и мелодией в своей голове и мы начинаем свою работу с этого. Мы много обсуждаем, что мы должны еще сделать, и, к тому времени, как все начинают улыбаться, мы знаем, что мы сделали все как надо.

Что вы думаете о том факте, что я пишу большую часть из всего того, что мы делаем, спрашиваю я Гаса и Миге. Я знаю, что ты, Гас, на самом деле, отличный поэт и композитор, но у нас как-то так сложилось.

“Я не уверен, что я мог бы написать песню для HIM” – говорит Гас, - “И мне с первого дня нравились твои работы (ок, я заплатил ему за эти слова). Я был фанатом первого альбома, и я не думаю, что я должен в это влезать и пытаться подмешать туда свою фигню”.

Так значит ты не пишешь только из-за этого. Только для того, чтобы быть в нашей группе?

“Да,” – говорит он.

А почему ты считаешь, что ты не должен сотрудничать со мной? Спрашиваю я Миге.

“Вообще-то я пребываю в глубокой уверенности, что я сотрудничаю,” – отвечает он, - “Но основная проблема между мной и тобой в том, что ты слишком быстрый, а я слишком медлительный. Так что, по жизни получается так, что у тебя очень много идей, но у меня занимает слишком много времени, чтобы их абсорбировать. Так что последние 15 лет, я был довольно занят теми мыслями, что у тебя были.”

Может быть, я стану медленнее…

“Ага, горбатого могила исправит. Но я не считаю это проблемой, и я уверен, что ты тоже”.

А бывали ли случаи, когда я принимал решения, и группе это не нравилось? Что можете сказать об этом, ребята? Ну, кроме тебя, Гас – тебе не понравился Deep Shadows…

“Единственное, что мне не понравилось в этом альбоме - это продакшн,” – говорит Гас, - “Потому что я считал, что альбом вышел слишком попсовым. Я считал, что его следовало смикшировать по-другому.”

Та ситуация была хреновой, потому что ты пришел в группу после того, как мы работали над этими песнями очень долго. И услышать, что ты говоришь всякое дерьмо о наших песнях, было не очень приятно. У нас была большая ссора на этой почве, но потом мы разобрались.

“Да, разобрались.”

Я полагаю, это очевидно, что с этим делом у нас все в порядке, потому что мы все сидим здесь, в одном баре.

Я пишу песни не для того, чтобы доставить удовольствие вам, я так полагаю, а для того, чтобы доставить удовольствие себе прежде всего, говорю я Гасу и Миге. Но надеюсь, что вам они понравятся, и мы сможем найти способ их играть, и сможем вложить в них всю нашу душу и сердце. Это вроде бы как я создаю скелет, а потом мы все добавляем в него все органы и мускулы, и смотрим, что мы создали. Особенно в Dark Light – аранжировки очень сильно повлияли на исходные рифы и идеи и значительно изменили их.

“Мне интереснее развивать идеи дальше, нежели чем порождать их," - говорит Миже, - “На самом деле я не чувствую себя комфортно в ситуации, когда я должен говорить людям, что им делать”.

Так что, мы все с нетерпением ждем. Я, лично, считаю, что Dark Light – это фантастический альбом, и что все мы отлично провели время его создавая. Но запись никогда на самом деле не кончается, потому что ты переделываешь ее каждую ночь на сцене. Все меняется, настроение меняется. Я хочу снова отправиться в тур, не завтра, конечно, но я счастлив, что это вскоре произойдет, и это очень круто для меня ментально, потому что мы не были в турне уже очень давно. В этот раз звезды выстроились в нужную линию с настроением группы. Мы находимся в наилучшей из возможных сочетаний. Заставить пятерых людей думать как один – это нечто очень редкое, это невозможно купить за деньги, или заслужить это за оплату подружками, отдыхом или чем-то еще. Ну, возможно, что на самом деле, это четыре человека, которые думают как один. Гас, в принципе, находится в каком-то другом измерении.

Мы все находимся в едином пространстве, ноосфере, когда улыбаемся друг другу на сцене. Мы прекрасно проводим время. Я считаю, что позитивная энергия подобного рода, при исполнении мрачных, тяжелых песен – это очень круто, потому что мало кто это делает. И чем дольше мы вместе, тем прекраснее это становится. Теперь то, что мы делаем на сцене, это все значительно больше становится о сути песен и о потоке коллективного сознания, и значительно меньше о банальном техническом аспекте игры, и это очень освобождает нас всех. Короче, я жду не дождусь следующего тура. Надеюсь, что ничего плохого не случится, и что мы будем стоять плечом к плечу, потому что наш драйв сейчас находится на самом пике.

И даже несмотря на все это, если завтра все покатится к чертям собачьим, и наш альбом будет плохо продаваться и все закончится тем, что мы опять станем играть для 200 человек каждый вечер, меня это не сильно расстроит. Потому что мне нравится играть в Барфлай так же как в Хаммерсмир Аполло. Это должно было бы разочаровать, но ты должен уметь упасть, чтобы ценить то, что ты имеешь, когда поднимаешься. Дерьмо в нашем деле играет значительно большую роль, чем добро.

Тем более верно это сейчас, потому что этот новый альбом очень важен для нас, потому что нас ждет Америка. Но если и это не поможет, значит не поможет. С другой стороны, у меня чешется где-то там, внутри, в мозгу, и это дает мне уверенность в том, что этот альбом принесет нам успех. Подождем, увидим...

Источник перевода: ANKH 18+