10.09.2008 Интервью по телефону с Вилле Вало в связи с 20-летием журнала Zillo

Перевод: Татьяна Бурменко
Многое изменилось на музыкальной сцене с тех пор, как Zillo увидел свет в 1989. Группы приходили и уходили. Я не могу с полной уверенностью размышлять над тем, что происходило на сцене все эти 20 лет. Поэтому с большим удовольствием передаю слово Вилле Вало, который, в прошедшие годы, с группой HIM, отнюдь не незначительно, был вовлечен в деятельность сцены. Помнит ли Вилле 1989 все еще так же хорошо? 

Давай вернемся назад, в 1989, год основания Zillo. Тебе должно быть было лет 12-13. Что особенное ты помнишь о 1989? 
Вилле: Видимо, я все еще ходил в школу и, вероятно, это было то время, как я уже пару лет как играл на бас-гитаре. Я думаю, до моих первых выступлений в баре, когда я стал получать деньги, оставалось только год-полтора. 

Какие еще интересы у тебя были в этом возрасте? 
Вилле: Думаю, когда мне было 13 лет, музыка была единственным интересом. Учеба давалась мне довольно неплохо, но школа отнимала много времени, к тому же добавлялись эти всякие репетиции со всякими группами. Я играл во многих, очень многих группах одновременно. Я играл с ними, а, и скейтбординг, возможно, интересовал меня помимо музыки. 

Кем были герои твоего детства? 
Вилле: У меня было, может, 10.000 героев. Каждый герой тот, кто написал песню или снял фильм, или написал книгу, которые меня тронули. У меня в этом смысле нет одного или двух героев. Когда мне было 13, мне, возможно, нравились 80-е и я слушал Kiss и все типа этого. Также я слушал всякое дерьмо. Но я на самом деле не знаю о героях. Трудно сказать, потому что, скажем, между 12 и 14 годами со всеми происходит много внутренних изменений. Я впервые напился, наверное, когда мне было 13,5 лет, жизнь поменялась, стала более открытой обществу. Ты превращаешься из ребенка в тинейджера. 

Ты можешь вспомнить свое первое соприкосновение с музыкальной сценой? 
Вилле: В начале 80-х я слушал Майкла Джексона и музыку типа этой. Потом я слушал много традиционной финской музыки, потому что мой папа ее слушал. А потом опять, моя мама слушала Rolling Stones, и мне кажется, всем моим школьным друзьям нравилась глэм-метал сцена. Mötley Crüe и Iron Maiden и Kiss. Но если говорить о 89, то случилось роковое изменение, так как вскоре после этого появилась “Never Mind” Nirvanы и весь музыкальный мир изменился. Альтернативная сцена стала крупнее, и в эти 2-3 года я начал слушать регги и отращивать дрэды. 

Есть ли хоть один год из этих 20, который ты на самом деле хочешь забыть? 
Вилле: Я думаю, что все ошибки делаются для того, чтобы научиться или посмеяться. Если бы всё было классно все время, думаю, было бы очень скучно. У меня достаточно хорошая память, но мне нужен кто-то, чтобы откапывать трупы. 

Как ты думаешь, какие группы, в наибольшей степени, внесли свой вклад в развитие музыкальной сцены за эти 20 лет? 
Вилле: Одна из самых важных вещей появилась у Depeche Mode. “Violator” появился где-то в 90 или 91, знаешь, думаю, Depeche Mode, “Violator” и “Black Celebration”. Не уверен насчет годов, но в любом случае, думаю, что Depeche Mode были одним из самых успешных проектов в плане успеха в мейнстриме, но при этом имея мрачную сущность. Depeche Mode я увлекся позже. В возрасте 11 или 12 лет я был еще слишком юным, чтобы понимать или любить музыку. Когда я учился в школе, наверное, большим открытием стала Nirvana. А потом, скорей всего, если мы говорим о 80-х, то Guns´n`Roses. Когда вышел “Appetite For Destruction”, он был везде очень популярен. Я отчаянный любитель нежных и мелодичных песен. “Sweet Child O`Mine” была моей любимой, всегда. Это отличная песня и отличная группа. Они были как бы возрождением грязного рон-н-ролла, ведь многое в музыке в середине 80-х стало отполированным и избыточным. Потом появились Faith No More и the Red Hot Chili Peppers. Были хорошие времена. Происходило много всего хорошего. Я реально был поглощен миром, ведь было так много новых звучаний, которые можно было послушать, пережить и узнать что-то. Для меня не существовало какой-то одной главной группы. Но были Nirvana, Screaming Trees, Soundgarden, Alice In Chains и все в таком роде. Я никогда не был ярым фанатом, но происходило многое. 

Ты бы сказал, что на темной музыкальной сцене происходило позитивное развитие? 
Вилле: Думаю, всегда происходит положительное развитие. Всегда происходят разные вещи. Людям просто необходимо немного времени, чтобы понять, что происходит. Уверен, что сейчас шикарный момент для шикарной музыки. Как правило, я слушаю в равной степени разную музыку. Я не нахожу стрёмной поп-музыку из чартов. Это McDonalds для ушей. Нужно понимать тот факт, что эта музыка не сделана от чистого сердца и создана не для того, чтобы задавать какие-либо вопросы. Она для того, чтобы ее схавать, вот и все! Происходило так много разных вещей. Альтернативная сцена стала такой большой. Для человека, живущего в Хельсинки, стало возможным слушать и вливаться во все эти группы и все такое, о чем я не знал до сих пор. Я смотрел много фильмов о скейте и у них были отличные саундтреки. По этой причине я заинтересовался хардкором, панком и более причудливыми вещами. Так что, в этом смысле, это был реально позитивный опыт. 

Как бы ты прокомментировал фразу о том, что HIM занимают что-то вроде поул-позишн на сцене? 
Вилле: Всегда был кто-то до тебя. Были Walteri с турами в Германии, хотя они были скорее андерграундом. Потом, по-видимому, были Hanoi Rocks. Были несколько групп в 70-х. Мы, возможно, стали первой группой, получившей международное признание на более высоком уровне. Знаешь, я не против. Мы все еще группа и записываем альбомы, но мы начали работать и выпустили свою первую запись в то же время, что и Apocalyptica. Довольно скоро появились The Rasmus и Nightwish. Думаю, они выпустили свой первый сингл, когда мы выпустили свой первый альбом. В одно и то же время появились много хорошей музыки и хороших групп. Просто в 1999 у нас появился хит “Join Me In Death”, и он привлек к нам колоссальное внимание. У Nightwish это заняло немного больше времени, то же самое и с The Rasmus. Но причин сравнивать нет. 

Но очевидно, что, главным образом, финские группы задействованы на темной музыкальной сцене. Как бы выглядела музыкальная сцена, если бы такой страны, как Финляндия, не существовало? 
Вилле: Что ж, музыке бы не доставало множества безумных идей того, как бы звучала поп-музыка. Финны склонны к, такой, трудолюбивой ментальности. Знаешь, мы тяжело работаем и тяжело играем. Думаю, у нас хватает закидонов и мы довольно странные. Например, была группа, называлась 22-Pistepirko, хороший пример того, что такое финская музыка – комбинация американо-английской поп-культуры зашлифованная европейской. Мы отфильтровываем влияние в очень темном скандинавском стиле. Не знаю почему. Я прямо очень рад, что у финских групп есть возможность делать то, что они делают. Правительство нас уважает и у нас есть люди, которые нас слушают, так что мы можем ездить в туры и смотреть мир. 

Можешь ли обобщить пять типичных финских клише? 
Вилле: Знаешь, все всё время ходят в сауну. Санта Клаус отсюда. Все много пьют. Все на самом деле тихие и замкнуты в себе. Пока четыре. А, и мы едим оленину. Но так делают и в других странах тоже. И мы пьем так же много, как и русские. Так, мы теряем наши стереотипы…, и я не хожу в сауну, мне не нравится быть в сауне. 

Нет? 
Вилле: Нет, не очень. Если это олдскульная деревянная сауна, то это прекрасно, но современные обычно очень сухие. Я люблю сауну по-черному или просто очень хорошую деревянную. То, как она построена, на самом деле очень важно. Забавная вещь – здесь практически в каждом доме есть сауна. 

У тебя тоже есть? 
Вилле: Есть ли у меня? Ну да, у меня есть, но я никогда особенно не использовал. Она хорошая, но недостаточно хороша.
А по твоему мнению, что типично для немцев? 
Вилле: Немцы довольно близки к финнам в плане того, что вы тоже любите свое пиво и тоже любите красное мясо. Так что культуры еды и питья не так различны. Германия такая большая страна и я встречал так много немцев, и они все кажутся очень особенными. Мне трудно сказать, что у всех немцев странное чувство юмора, а оно у них на самом деле такое. Более или менее. Какие могут быть стереотипы? Усы и пиво и колбаски. 

Какие альбомы были лучшими из вышедших в свет за последние 20 лет? 
Вилле: Для меня и группы — это, вероятно, “Bloody Kisses” у Type`O`Negative. Они очень повлияли на нас. Потом шведская группа, которая мне очень нравилась - Weeping Willows. Они играют настоящий дарк-поп и всякую сентиментальную музыку в стиле 50-х, 60-х. Я слушал многое из 80-х. Я поздний цветок. Я склонен слушать не обязательно то, что выходит прямо сейчас. Я обычно покупаю, а слушаю немного позже. Я на самом деле медлительный. Я бы скорее составил сборник из песен, а не обязательно из альбомов и групп. Для меня были важными Chains Addiction и “Angel Dust” у Faith No More, “Green Mind” у Dinosaur Jr. и Soundgarden. Это было где-то в начале 90-х. Позже был отличный материал, типа, Goldfrapp и, возможно, “Mezzanine” от Massive Attack. Вероятно, это был один из лучших альбомов. Так что было много разных вещей и трудно сказать, ведь 20 лет — это большой срок. А, еще, я вспомнил “Suomi Finland Perkele” у Impaled Nazarene. Это был отличный альбом. Весьма влиятельным был альбом “Dusk And Her Embrace” у Cradle Of Filth и у Dimmu Borgir “Enthrone Darkness Triumphant” тоже. Потом еще мне нравятся все альбомы Anathema, все альбомы Paradise Lost, все альбомы My Dying Bride. Знаешь, произошло так много вещей. Поздние 80-е и ранние 90-е были отличным временем для альтернативной сцены, которая неожиданно стала более заметна в мейнстриме. У людей появилась возможность слушать эти, в самом деле, неизвестные группы и это было замечательно. Так что андерграунд перестал был андерграундом, или не таким уж андерграундом. У нас появилась возможность знать, что происходит, особенно, начиная с поздних 90-х, когда возник Интернет. Сейчас, если хочешь, можно просмотреть огромное количество групп в течение часа на Майспейсе или iTunes или еще где. Сейчас много всего. Для меня даже немного слишком. Я всегда скорее был фанатом определенной песни. Я влюбляюсь в песню, которая подходит к моменту, и мне все равно, из 50-х, 60-х, 70-х, 80-х, 90-х или 2000-х она или нет. Вот как выглядит мой iPod. 

Что является самым большим твоим личным разочарованием в музыкальном бизнесе за последние 20 лет? 
Вилле: Быть в музыкальном бизнесе не так легко. Я думал, что это будет что-то типа прогулки в облаках, загребания денег и при этом я буду хорошо выглядеть. Вот таким было мое романтическое видение рок-н-роллера. Но в реальности – это много работы, много путешествий и трудности в поддержании отношений, ведь ты не дома большую часть года. Я совсем не жалуюсь, но, мне кажется, что самое большое разочарование еще не случилось. И это разочарование от неудач и потери опоры и потери вещей, которые имеешь. 

Думаешь, такое может произойти? 
Вилле: Очевидно, неудачи рано или поздно происходят, так что я подготавливаю себя к худшему и наслаждаюсь жизнью прямо сейчас. Апокалипсис в пути, но, может быть, он случится в 2012, я не знаю. 

Я помню фразу “Your pretty face is going to hell”, которая была написана на одном из твоих пиджаков. Ты все еще придерживаешься этой фразы? 
Вилле: Что ж, мы все отправляемся в ад – симпатяжки и не очень. Фраза взята из Iggy Pop & The Stooges` “Raw Power”, песня называется “Your Pretty Face Is Going To Hell”. Где-то в 2001 она мне так нравилась. Она стала как будто одержимостью для меня, а потом и для нашего гитариста Линде. Мы просто поглощали информацию, читали все книги и покупали все альбомы. Знаешь, обычно симпатичные мордашки на самом деле отправляются в ад. Но мы все туда отправляемся. Это такая прекрасная строчка, которую, в зависимости от настроения, можно интерпретировать столькими разными способами. У меня до сих пор есть то пальто, но я не надевал его уже целую вечность. 

Как ты продолжишь фразу “Музыка - это…”? 
Вилле: Музыка это крест, который я с удовольствием несу и это здорово, развлекаясь и обучаясь, нести тяжелый крест. И крест выглядит невероятно хорошо. Это основа моей жизни и музыка, в определенном смысле, мои крылья. Они работают на свой собственный лад, так что я не могу сказать, когда я могу летать, а когда нет. Нельзя отнять у меня музыку и меня нельзя отнять у музыки. 

Насколько сильно ты повлиял на свою семью, выбрав такой путь? 
Вилле: Мои мама с папой были спокойны, но они поддерживали меня с самого начала. Они помогали мне материально, чтобы я смог купить свою первую электрогитару и мои первые инструменты, они оплатили мою первую арендную плату, когда я съехал из их квартиры. Почти всегда они были готовы оказать мне поддержку и очень гордились мною. У них испорченное чувство юмора и они понимают, что время от времени люди делают глупые вещи. Так что, когда таблоиды писали о моих похождениях, ну ты знаешь, они над этим смеялись. С моим братом мы очень близки. Моему брату 25, он уже мужчина. Мы разговариваем о музыке. Он программирует и занимается электронной музыкой и играет на басу в нескольких группах. Он вдохновленный музыкант. Он играет всю его жизнь, и спортом тоже занимался. Он долгое время занимался тайским боксом и это отнимало много энергии. Поэтому он стал заниматься музыкой должным образом немного позже, чем я. Но у него очень хорошо получается, знаешь, он хороший басист, и я думаю, старается найти свой путь. 

А теперь давай поговорим обо всём лучшем из HIM. Как думаешь, какой сингл HIM самый лучший? 
Вилле: Их так много. Не могу вспомнить, что мы выпускали как сингл HIM. Скажем, “Wicked Game” Криса Айзека. Это был первый сингл, который мы когда-либо выпускали в Финляндии и Германии. И это был первый раз, когда наша группа была признана на радио и в клубах. Так что, с этой точки зрения, он был очень важен для всей группы. Это не значит, что этот сингл, как и песня, непременно лучшие. Просто очень важное событие. 

Какой альбом HIM лучший? 
Вилле: Почему бы не сказать “Venus Doom”, последний студийный альбом? До сих пор этот альбом наиболее близок мне и мне кажется он резюмирует – так же, как и “Love Metal” - резюмирует различные стороны нашей группы. Мне кажется, что мы как-бы пошли на маленькие крайности с этим альбомом, немного дальше, чем раньше. Так что это, возможно, альбом, которым я горжусь больше всего, он потребовал больше всего работы и больше всего энергии. И очевидно, что в моей жизни произошли большие изменения с тех пор, как я бросил пить и все такое. На персональном уровне это было очень интересный и важный опыт. И вот еще “Razorblade Romance”, отличный альбом и первый тоже очень хороший. Я люблю их все. Я не непременно фанат HIM, но я очень горд всем, что мы сделали. 

Какое лучшее название альбома HIM? 
Вилле: Они все довольно хороши. “Greatest Lovesongs Vol. 666” забавное название. “Razorblade Romance” изложение переживаний. “Deep Shadows & Brilliant Highlights” скорее поэтическая вещь о певце/композиторе. “Love Metal” опять изложение переживаний. “Dark Light” возникло из-за книги, которая очень сильно на меня повлияла. Потом, “Venus Doom” очень прямое название, мне нравится слово “venus” и я люблю “doom”. Возьмем потруднее. Аааааа, сборник “And Love Said No”. Мне очень нравится это название 

Какая лучшая обложка альбома HIM? 
Вилле: Ну, любая, на которой нет меня. Забавно, что я, в конечном итоге, появился на дисках. Это не было задумано заранее. Просто случилось. У нас была отличная фотография, мы не думали и использовали ее. Но вообще-то я не нравлюсь себе на фотографиях. Поэтому мне нравятся обложки “Dark Light” и “Venus Doom”. Они все довольно разные. Думаю, лучшая обложка еще впереди. 

Сейчас я хотела бы попросить тебя прокомментировать несколько абсолютно не связанных друг с другом различных слов. Начнем с Turboyouth. Какие у тебя ассоциации с Turbojugend? 
Вилле: Это сильно напоминает мне о Гамбурге, так как Turbojugend был там очень хорошо организован, около Reeperbahn и в St. Pauli. У меня там много друзей, которых я встретил там давным-давно. Я был так горд, что мы смогли стать частью сборника Alpha Motherfucker`s с Queens Of Stone Age и кучей других безбашенных групп и надеюсь, что мы сделали хоть что-то, чтобы воскресить Turbonegro. Думаю, что для рок-н-ролла это что-то уникальное, но и группа очень необычна для рок-н-ролла. Я очень горд иметь джинсовую куртку от Levi´s, подписанную “Turbojugend St. Pauli”. Я не из хельсинкского Турбоюгенда. Я из St. Pauli. С символической точки зрения для меня это очень важно, ведь я провел много времени в Гамбурге, потому что у меня там много друзей и там проходили самые лучшие вечеринки. Там всегда здорово находиться. Так что для меня Turbojugend это сочетание между самой группой Turbonegro и теми людьми, которых я встретил в Гамбурге, людьми, которые разделяют ту же страсть, что и я. Так что это замечательная вещь. 

Готика? 
Вилле: Альбом Paradise Lost “Gothic” отличный альбом. Ты ждешь, что я посчитаю Joy Division готик-группой. Мне никогда особо не нравились Joy Division, но для меня они в своем звучании очень холодны и мрачны. Но опять же, если говорить о The Mission, например, которую основал Wayne после ухода из The Sisters Of Mercy, то, по существу, они поп-группа. Я никогда не понимал, что означает готика, потому что готика – это архитектура и должна быть чем-то массивным. Многие готик-группы до сих пор имеют массивное звучание. Массивное звучание музыки – это как, например, у Nightwish. Они очень помпезны в своем звучании и это не мое дело. Я много читал об американской готике, если говорить о книгах или, скажем, Johnny Cash. Он был очень готичен в своей темной атмосфере. Но был просто человеком с гитарой. К тому же, я думаю, что слово готика – если мы не говорим о музыке – так же и образ. Японские готы внешне очень отличаются от готов из Лос-Анджелеса и от готов в Лондоне и готов в Берлине. Так что готика — это модно во многих местах. Людям нравятся такие разные типы музыки, и они слушают EBM и все такое. По существу, это техно и не имеет ничего общего с такими группами как, например, Bauhaus. Так что готика – это осьминог со множеством щупалец. 

Папа Римский Бенедикт? 
Вилле: А Бенедикт самый последний? Он немец. Он дьявол, немецкий дьявол (громко смеется). 

Корвапуусти (финские булочки с корицей) 
Вилле: Это возвращает меня к моей маме. Сейчас, когда мы стали старше, я и мой брат возвращаемся в родительский дом и просто разговариваем о жизни в целом. В последний раз, когда мы там были, нам не приготовили корвапуусти, но были блины, и мы просто уселись и разговаривали, и чудесно провели время. Но корвапуусти возвращают меня к моей семье. 

Пластическая хирургия? 
Вилле: У меня нет никакого мнения о пластической хирургии. Наталкивает на мысль о сиськах, которые не кажутся натуральными 

Дети? 
Вилле: Отличный альбом The Mission, но у неправильного продюссера. (смеется) Он не был сделан Тимом Палмером. Но дети? Надеюсь, в будущем, да.

Какого человека ты бы очень хотел поблагодарить за последние 20 лет? 
Вилле: Мою маму, моего папу и моего брата. 

Что пожелаешь Zillo на день рождения? 
Вилле: Когда тебе исполняется 20 лет, не забывай носить с собой пару берушей в заднем кармане, и ты будешь чувствовать себя отлично следующие 20 лет. И мои поздравления! 20 лет — это большой срок.